02.IX.2004. Керчь. Приморский парк культуры и отдыха. Памятник А.С.Пушкину на берегу
Керченского пролива (сооружён к 200-летию со дня рождения поэта,
см. на WikiMapia).
Весной 2004 г. памятник сей был (в третий раз) уничтожен любителями
(цветных) металлов; вышепоказанный памятник выполнен из неметаллических материалов...
Пушкин (поэту 21 год) прибыл в Керчь 15 августа 1820 г. вместе с героем войны
1812 г. генералом Н.Н.Раевским и его семьёй по пути на бриге 'Мингрелия'
(классическая версия, позднейшие исследования указывают на брандвахту -
сторожево́е судно 'Або') в Феодосию и далее в Гурзуф. Он пишет в письме к брату
(Льву Сергеевичу Пушкину, письмо отправлено 24 сентября 1820 г. - т.е. сразу после возвращения из Крыма) -
'Отсюда (из Феодосии) морем отправились мы мимо полуденных берегов Тавриды в Юрзуф, где находилось семейство Раевского. Ночью на корабле написал я элегию, которую тебе присылаю... Корабль плыл перед
горами, покрытыми тополями, виноградом, лаврами и кипарисами; везде мелькали татарские селения...'.
Вот она, вдохновленная первым в жизни поэта плаванием по морю всем известная элегия 'Погасло дневное светило':
-
Погасло дневное светило;
На море синее вечерний пал туман...
Шуми, шуми, послушное ветрило,
Волнуйся подо мной, угрюмый океан.
Я вижу берег отдаленный,
Земли полуденной волшебные края;
С волненьем и тоской туда стремлюся я...
Даже через 4 года впечатления от увиденного на рассвете Гурзуфа сохранили свою яркость, даже воспоминания о нем были радостны - 'Проснувшись, увидел я картину пленительную:
разноцветные горы сияли; плоские кровли хижин татарских издали казались ульями, прилепленными к горам; тополи, как зеленые колонны, стройно возвышались между ими; справа огромный Аю-Даг...
и кругом это синее, чистое небо, и светлое море, и блеск, и воздух полуденный...'.
В 'Отрывке из письме к Д.' (видимо, к А.А.Дельвигу; литературно-критический этюд, созданный в 1824÷1825 г.г. и опубликованный в 'Северных цветах' в 1826 г.) поэт
писал в Петербург о трех неделях, проведённых им в Гурзуфе -
'В Юрзуфе жил я сиднем, купался в море и объедался виноградом; я тотчас привык к полуденной природе и наслаждался ею со всем равнодушием и беспечностью неаполитанского lаzzаrone.
Я любил, проснувшись ночью, слышать шум моря - и заслушивался целые часы. В двух шагах от дома рос молодой кипарис: каждое утро я навещал его и к нему привязался чувством, похожим на дружество.
Вот всё, что пребывание в Юрзуфе оставило у меня в
памяти'.
Не раз впоследствии А.С.Пушкин обращался в воспоминаниях
к 'полуденному краю'. Например, в 'Странствиях Онегина' читаем (прошло
почти 10 лет после посещения Крыма):
-
Прекрасны вы, брега Тавриды,
Когда вас видишь с корабля,
При свете утренней Киприды,
Как вас впервой увидел я;
Вы мне предстали в блеске брачном:
На небе синем и прозрачном
Сияли груды ваших гор,
Долин, деревьев, сел узор
Разостлан был передо мною.
А там, меж хижинок татар...
Какой во мне проснулся жар!
Какой волшебною тоскою
Стеснялась пламенная грудь!
Но, муза! Прошлое забудь.
В одном из писем последних лет жизни (к Н.Б.Голицыну, ноябрь 1836 г.)
поэт связывает с Тавридой и замысел самого крупного и задушевного своего произведения - романа 'Евгений Онегин' -
'...там колыбель моего Онегина...'
(роман был начат в Кишиневе 9 мая 1823 г. и первые 2,5 главы были написаны на юге, в Одессе в 1823÷1824 г.г.).
А в самом 'Евгении Онегине' Пушкин проводит своего героя тем же путём,
что прошел сам в 1820 году:
-
Он едет в берегам иным -
Он прибыл из Тамани в Крым -
Он зрит поэту край священный:
С Атридом спорил там Пилад,
Там умер гордый Митридат...
В наброске незаконченного стихотворения поэт назвал
гору Митридат могилой царя: 'И зрит пловец - могила Митридата'. Но здесь он (как и большинство современников) ошибался - гробницы Митридата
Эвпатора (годы жизни приблизительно 132÷63 г.г. до н.э.) в Пантикапее (Керчи) никогда не было - сын царя Фарнак отослал тело отца его врагу Помпею, а тот повелел
похоронить царя с подобающими почестями на родовом кладбище в Синопе в царской гробнице.
Понтийский царь Митридат VI Евпатор прибыл в Пантикапей в 65 г. до н.э. после ряда поражений в войнах с Римом (однако ранее подчинив себе практически весь Крым и Колхиду, его полководцы доходили до Днепра; царь свободно разговаривал на 22 языках подвластных ему народов и ни с одним из подданных не общался через переводчика). Через 2 года возник заговор во главе с его сыном Фарнаком. Царь находился в своей резиденции на вершине горы, когда у её подножия начало собираться войско заговорщиков; безвыходность положения Митридата была очевидна. Царь безуспешно (т.к. до этого регулярно принимал яды в малых дозах) пытался отравиться (на обеих его дочерей, Митридатис и Ниссу, яд подействовал мгновенно), после чего приказал командиру своих телохранителей Битойту заколоть его.
Греческий историк Аппиан передает слова Митридата так - 'Самого же страшного и столь обычного в жизни царей яда - неверности войска, детей и друзей - я не предвидел... Я, который предвидел все яды при принятии пищи и сумел от них уберечься' (см. работу [12], стр.179).
Знаменитый римский оратор и и политический деятель Цицерон, узнав о гибели Митридата VI, назвал его 'самым великим из властелинов, с которыми Рим вёл когда-нибудь войны'. Новый царь Боспора (государство располагалось на современных Керченском и Таманском полуостровах, возникло в V веке до н.э., верх расцвета - IV век до н.э., погибло в IV веке н.э. в результате нашествия гуннов) Фарнак решил восстановить владения предков на Кавказе и в Малой Азии. Через 13 лет после гибели отца он предпринял успешный поход на Колхиду и Каппадокию, но в 47 г. до н.э. небезызвестный Цезарь нанеё ему сокрушительное поражение при Зеле (именно об этом сражении Цезарь доложил сенату - 'Vine, vide, vice! - Пришёл, увидел, победил!'). В том же году Фарнак погиб в сражении со своим родственником Асандром (который и стал новым царем Боспора), см. работу [9], стр.43.